Отрицательное: Врач клиники «Анима» Евгений Игоревич Михайлов:
- ввёл меня в заблуждение, что является психиатром;
- на консультациях вёл себя неэтично;
- не принял во внимание первые признаки побочной реакции (серотонинового синдрома) от назначенного им препарата;
- оставил без оказания медицинской помощи, когда вследствие побочной реакции (серотонинового синдрома) моё состояние критически ухудшилось;
- перенаправил к главврачу Н.Н. Фирсовой, приёма у которой нужно было ждать ещё несколько дней.
Главврач клиники Н.Н. Фирсова вместо оказания помощи, которая была мне необходима из-за действий её сотрудника, направила меня на недобровольную госпитализацию в психиатрическую больницу с диагнозом, который не подтвердился.
Я обратилась к Е.И. Михайлову по рекомендации психолога именно как к психиатру за возможной фармподдержкой. Несколько раз в беседе мы касались этой темы, а именно – что он ведёт встречу как психиатр. На сайте клиники было указано, что он врач-психиатр, психотерапевт, старший психиатр службы экстренной психиатрической помощи с указанием многолетнего стажа.
В связи с этим я старалась не обращать внимания на неэтичные моменты в беседе, относя их на возможный незнакомый мне протокол работы психиатра. Я предположила, что он использует эти реплики для проверки моих психических реакций, постановки диагноза и точного подбора фармтерапии. Так Е.И. Михайлов:
- узнавал, сколько я зарабатываю как коуч, вслух оценивал полученную информацию;
- заявил, что принимает меня только из уважения к рекомендовавшему психологу;
- сказал, что испытывает раздражение в моём присутствии;
- указывая на часы, расположенные за моей спиной, произнёс, сморщив лицо: «Вообще-то мой рабочий день закончился уже час назад»;
- жаловался мне на то, что устал от своей семьи и хотел бы, чтобы жена и ребёнок уехали от него на новогодние каникулы.
Е.И. Михайлов назначил мне препарат «Флуоксетин», имеющий среди побочных эффектов серотониновый синдром. Это редкая, однако потенциально смертельно опасная реакция организма на приём лекарственных веществ.
Через месяц состоялся повторный приём у Е.И. Михайлова. Я сообщила об изменениях состояния, в том числе о повышении чувствительности (свет, запахи, вкусы, кинестетика) и неконтролируемых болезненных спазмах разных частей тела, в том числе ночью. Я просыпалась от боли в состоянии выгнутой в дугу спины с опорой на затылок. Эту информацию Михайлов устно не прокомментировал, в амбулаторную карту она не внесена.
На повторной встрече, как и на первой, Е.И. Михайлов делал странные комментарии в мой адрес, а именно:
- на мою просьбу пояснить, что он имеет в виду в очередном высказывании, которое мне не было понятно, он ответил: «Я общаюсь с вами невербально»;
- в диалоге, когда я закончила мысль, сделала паузу и улыбнулась, чем невербально сообщила ему о том, что готова выслушать его комментарий, он заявил: «Вы что, думаете, улыбнётесь и получите всё, что хотите?»;
- во время обсуждения заключения клинического психолога на мою реплику о том, что я читала книгу Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика», Е.И. Михайлов в агрессивной манере начал задавать мне вопросы о значении психологических терминов; когда я заметила, что ситуация похожа на экзамен и, на мой взгляд, не уместна на консультации психиатра, Е.И. Михайлов с гримасой сказал: «Ну, да, у нас разная весовая категория».
Следующий приём был назначен через 5 месяцев, однако через месяц после повторного приёма без каких-либо причин пришла в состояние, похожее на алкогольное опьянение, ночью оно ухудшилось. Сопровождалось болезненными спазмами разных частей тела, в том числе рвотными позывами, тахикардией, высокой чувствительностью всех органов восприятия, бессонницей, высокой тревожностью.
Я написала Е.И. Михайлову в вотсап, что со мной происходит что-то странное и, возможно, его консультация понадобится раньше, чем назначенная им через 5 месяцев. Е.И. Михайлов на сообщение не отреагировал.
На следующий день состояние ухудшилось: я могла находиться только в лежачем положении, повысилась температура тела и артериальное давление, сохранялась тахикардия. Препараты, в соответствии с договором и информированным согласием, я продолжала принимать в назначенных Е.И. Михайловым дозах. Я вызвала скорую, чтобы исключить COVID. Позже он не подтвердился. И врач скорой, и участковый зафиксировали проблемы с сердцем (в том числе на кардиограмме), рекомендовали обратиться к кардиологу.
У меня были расширенными зрачки, на свет они не сужались. Моё состояние было похоже на наркотическое опьянение. Я предположила, что это реакция на препараты, но самостоятельно отменять их или снижать дозировку в соответствии с договором и информированным согласием не стала. Я позвонила в клинику «Анима» и попросила, чтобы Е.И. Михайлов со мной связался. Он перезвонил, я рассказала о своём состоянии, попросила снизить дозировку или предложить схему для отмены препарата. Он ответил, что делать этого не будет, заявил, что он не психиатр, а «разговорный практик».
Е.И. Михайлов по телефону отказался от меня как от пациента, оставил без оказания медицинской помощи и рекомендовал записаться на приём к другим психиатрам клиники, назвал их ФИО.
После телефонного разговора с Е.И. Михайловым я сразу же записалась на ближайший приём к любому из рекомендованных психиатров, им оказалась главврач клиники Наталья Николаевна Фирсова. Приём был возможен только через пять дней. Всё это время я, в соответствии с договором и информированным согласием, продолжала принимать «Флуоксетин» в назначенной Е.И. Михайловым дозировке.
Все эти дни состояние ухудшалось, у меня проявлялись такие признаки:
- двигательное и эмоциональное возбуждение,
- страх, тревога,
- нарушение внимания;
- эйфория;
- ускорение мышления и речи;
- повышенная восприимчивость;
- бессонница;
- спутанность сознания;
- боли в животе;
- понос;
- температура до 38 градусов;
- головные боли;
- слезотечение;
- расширенные зрачки;
- тахикардия;
- колебания артериального давления;
- тошнота;
- усиление кишечных шумов;
- приливы;
- озноб;
- повышенное потоотделение;
- нарушение координации;
- непроизвольные сокращения мышц;
- выгибание спины в позе дуги с опорой на затылок;
- жжение волнами в разных частях тела;
- тремор;
- спазм челюсти;
- скрежет зубами;
- отключение речи, невозможность управлять языком и губами;
- быстрые ритмичные движения стоп, ног, рук;
- высокая чувствительность и гипертрофированная реакция тела, например, на струи душа, в виде резких амплитудных движений;
- автоматическое повторение мимики собеседника;
- обезвоживание (тёмная моча, сухость слизистых, жажда при обильном питье);
- покраснения в виде сыпи разных частей тела;
- дезориентация во времени.
На приёме главврач Н.Н. Фирсова не стала меня осматривать, выяснять особенности физического состояния. Она действовала в интересах клиники «Анима», а не моих как пациента, пострадавшего от действий её сотрудника. Н.Н. Фирсова села от меня на расстоянии около 2-х метров за компьютер, начала задавать вопросы и что-то печатать. Как оказалось позже, Н.Н. Фирсова, не проинформировав меня о своих действиях, заполняла направление на недобровольную госпитализацию в ГБУЗ НСО ГНКПБ №3.
Информацию вносила выборочно, цитаты привела не точно.
В амбулаторной карте Н.Н. Фирсова информацию о моём запланированном к ней обращении исказила и представила следующим образом: «Обращение инициировано мужем, заявка на срочную консультацию в связи с ухудшением психического состояния», хотя обратилась я лично в связи с ухудшением физического состояния от возможной интоксикации.
Врачи в приёмном отделении ГБУЗ НСО ГНКПБ №3 показаний для недобровольной госпитализации не обнаружили. Я оформила отказ от лечения в круглосуточном психиатрическом стационаре. Самостоятельно снизила дозировку препарата и заключила договор с другой клиникой, начала проходить лечение и еженедельное наблюдение там.
После снижения дозировки «Флуоксетина» признаки, соответствующие проявлению серотонинового синдрома, стали пропадать. До полной отмены «Флуоксетина» оставалась ажитация, неконтролируемое вращение стоп, спазмы, зажимы челюсти и скрежет зубов. Они исчезли после полной отмена препарата и больше не повторялись.
